Альбина Гавриш стихи

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Мне опять уезжать. И опять до ресниц...
До ресниц, промокающих спелою грустью.
Отдаляется небо из россыпей птиц,
И вчерашние ветры за ними припустят.

Осуши мне глаза, ветряная судьба, -
Мне как будто бы стало к чему возвращаться.
Не скрывает терзаний моя худоба,
Но не скрыта она и для тёплого счастья.

И к нему я иду вдоль косых берегов,
Обводя немотой опалённые лица.
Но споткнуться пришлось на печали того,
Кто зачем-то сумел безответно влюбиться...

Не смотри в глубину прибывающих глаз,
В них любовь не тебе и слеза не с тобою…
Я всегда возвращалась к тоске... и сейчас...
Но душой не одна и ночами не вою.

Я не вою в тоске, потому что терплю, -
От истерик разлуки короче не станут.
Сорвалась на любой не остуженный юг,
Чтоб прогреться спиной и заплакать устами.

И, споткнувшись, иду на другие глаза,
На которых ни горести нет, ни обиды.
И давно затонувшая в них бирюза
Мне напомнила моря мальтийского виды.

Сентябрь 2006
Из Книги I

К НЕБУ ЛИЦОМ

Развязана лента лет,
И пряди всего лишь две –
Светла, как лицо свечи,
Темна, как мои глаза.
Кого-то в помине нет,
А кто-то живёт во мне,
И сердце моё мычит,
Как в грубых руках – кобза.
Я всё отдаю под снос:
И горы седой золы –
В них роскошь моих времён
Скромна, как пустой бокал…
И сотни невинных роз,
И стены, что им малы –
В них каждый живой бутон
Краснеет за тех, кто врал.
Обман – он всегда велик.
Хоть слово, хоть взгляд, хоть жест.
Он даже во сне придёт
И больше уснуть не даст,
Пока не зайдёшь в тупик
Из пары паршивых мест
И вдруг не слетишь с высот,
Как с мёртвой петли – гимнаст.
Ты свист закажи ветрам,
Пустым, как моя ладонь.
Я время зажму в тиски
И руки сложу крестом.
Я всё оторву, отдам,
Но памяти жгут не тронь –
Без прошлого нет тоски,
Но я без него никто.

Сентябрь 2008
Из Книги II

ПЕРМСКИЙ ВОКЗАЛ

Сулила ночь распитие взахлёб
Не дней, не лет, а жизней новосочных,
В которых - встречных взглядов перескрёб
И нежность, тягой ставшая досрочно.

Вокзал объят тревожностью путей,
Здесь лиц беспечность прячется под кожу.
Кто не был тут сорвавшимся с петель
Вчера, для завтра строго подытожен?

И я теперь растеряна всерьёз.
И шаг мой вялый с тёплого подола
Хандру во мне щенячью поразвёз,
Усыпав дрожью мелкого помола.

В чужих теперь теряюсь голосах,
А твой – исчез с качнувшимся вагоном.
И кто-то в наших завтрашних глазах
Прочтёт разлуку, встретив на прогонах.

Года твои и цели - не юнца,
Теперь уж всё от прошлого кренится.
Я стану частью нашего лица,
Где ты – его надёжная граница.

Из Книги I

БЛИЖНИЙ СВЕТ

Молчу…Я - в пламени свечи,
Но темноте не снесть того покоя,
Как будто стали мы ничьи,
И тишина, и тень, что здесь со мною.

И та слезиночка огня,
Что на щеке у ночи ближним светом –
Ничья, как облачко меня,
И так живуче ощущенье это.

Как день, начавшийся с конца,
Где чернота насквозь проткнула очи,
И два проваленных кольца,
Как неизвестность чёрных ям замочных.

Одно – погасшая луна,
Что не нашла второго (в небе солнца)
И стала мукою черна
На ширину длины того оконца.

Того, что из своих щелей
Заговорит промозглым здесь оскалом
О том, что я ничья и ты ничей,
Но пустота давно уж нашей стала.

Август 2009
Из Книги II

ПРИТВОРЯЯСЬ ОСАДКАМИ

Притворяясь осадками в мёртвый сезон,
В час, когда до удушья становится пусто,
Опускаются встречи на мой горизонт,
На котором не ровно, не мягко, не густо.

Отзываются камни кривой полосы
В каждом крохотном шаге больною мозолью.
Не ступить, не смягчить, чем его не посыпь -
Это право на жизнь, это логово боли.

До чего же безмерна душа и щедра,
Только Богу отдать мне б её не хотелось
С нелюбимой руки, как была б ни пестра
В переглядках камней с позолотою белой.

Я ж бегу ни на свет, ни на слабый засов.
От щенячьей тоски - на такую же верность.
Сколько в наших краях перекормленных псов,
Ожидающих скрип у закрытой таверны.

Как бывает скупа темнота на тепло,
И постыла земля, и бессмысленны зори.
Неспроста пасть твою немотою свело.
Неспроста мой язык сам с собою в раздоре.

Мы друг друга нашли у Христа в закромах,
В развороте судьбы в полустанках наитий.
Перочинное чувство - не нам. Нам – размах
Мерой в целую жизнь, чтоб обоих насытить.

Из Книги I

В ШТРИХАХ

Корявый рисунок разбитого в кровь лица
Моими слезами на тонкой распят руке,
Как Тот, кто на нём накарябан в одном мелке,
Но ярче Него не бывало в миру жильца.

Господь! Я тебя обводила шестым перстом,
И кто там кого сотворил в белизне листа…
Не я ли тобой нарисована, так чиста,
Но добрая часть поистёрлась в шедевре том.

Как всё же дрожала в творенье твоя рука,
Когда штриховалась изнанка моей души.
Трепещущим сердцем сказал ты тогда: "Дыши",
Но мне показалось "пиши", и зажглась строка.

И чтобы её растянуть на мои лета,
Спадала на хрупкие плечи любовь-беда.
Иначе всё то, чем жива я была тогда,
Никак не назвать, но не помню на том креста.

И многих тянула петля моего огня,
Их век разгорался звездой и стихал, как крик...
Но вряд ли хоть кто-то со мною любовь постиг,
Хоть уголь не стынет, и души тоской дымят...

А помнишь, как больно сошёл ты в мирскую грязь, -
Повсюду завешаны окна, врата в замках.
Небесные руки на всём, но увы и ах…
Оборвана где-то меж нами и небом связь.

Взглянуть бы в глаза, да не вышел в меня Ван Дейк,
Ведь как ни ловлю – не поймаю твой Божий взор.
Иль может, на мне невозможный горит позор…
Коль так, не туши… пусть до самых сгорит корней.

Сентябрь 2009
Из Книги II